Владимир Герасимов

Сказки

СЛУЧАЙ В ДЕТСКОМ САДУ

Недавно с Колей случилось такое… Как в сказке. Появился в Колином детском саду новый сторож дядя Ваня. Он был похож на лешего, которого Коля видел в кино. У него и борода, и усы большие и руки волосатые. Брови такие густые, что нависают над глазами.

Он ходит медленно и всегда отдувается. Даже в жару на нем старенькая телогрейка. В некоторых местах из нее даже вата вылезает. На голове засаленная кепка. Живет он при детском саду, в небольшой, в одно окно, комнатке. Под окошком покосившаяся скамеечка у старого дуба, кривого и уродливого, у которого некоторые сучья совсем голые и черные. Часто дядя Ваня сидит на этой скамеечке, или метлу налаживает, или что-то вырезает из деревянных чурочек.

Ребята побаиваются сторожа и смотрят на него только издалека, а Коля однажды осмелился, подошел к нему и с замиранием в голосе спросил:

— Вы леший?

Дядя Ваня даже вздрогнул от неожиданности и уронил ножичек, которым строгал. Испуганно оглянулся вокруг и тихо ответил вопросом на вопрос:

— Откуда ты знаешь?

Коля тоже растерялся. Он думал, что дядя Ваня сейчас рассмеется или обидится, но тот был серьезен.

— Да я просто так подумал… — осторожно признался мальчик и прислонился спиной к корявому стволу дуба.

Дядя Ваня покашлял, надул щеки, почесал бороду, шумно выпустил воздух, немного помолчал.

— Ну и что же, что леший, — вымолвил он.

Глаза у Коли округлились. Было немного страшновато, но и в то же время интересно.

— Самый настоящий, из леса? — прошептал мальчик.

— А что, бывают лешие понарошку? — рассердился дядя Ваня и топнул ногой. — познакомь меня с таким, я ему бороду вырву за обман.

Он нахмурился. Брови, усы и борода его почти сошлись на лице. Но Коля уже совсем не боялся дяди Вани, потому что из-под его бровей светились лукавые глаза.

Он торопливо пояснил:

— Я же первый раз в жизни вижу лешего.

Дядя Ваня поднял с земли ножичек, снова начал строгать деревяшку, и проворчал:

— Ну, ты не так уж и долго на свете живешь. Всяко бывает.

Коля присел на корточки перед сторожем и с интересом разглядывал его жилистые руки, заросшее лицо, смешные, ребячьего покроя, сандалии на ногах.

— Дядь Вань, а почему же вы не в лесу живете?

Леший добродушно проворчал:

— Ишь ты, какой любопытный. Все-то ему надо знать. Вынь да положи.

Он помолчал, положил ножик на скамейку, взял Колину руку в свои большие теплые ладони, наклонился к нему.

— А ты, малыш, никому не проболтаешься, что я Леший? — он оглянулся вокруг. — Всяко бывает. Оно, конечно, снаружи я, может, и страшненький, но внутри добрый. А ведь не разберутся, скажут, раз леший, то нечего детей пугать.

Коля был тронут такой доверительностью. Мальчику стало жалко дядю Ваню. Погладив руку сторожа, он с жаром в сердце воскликнул:

— Да вы красивый!

— Не надо врать, — посерьезнел дядя Ваня. — Что есть, того не отнимешь, а вранья не люблю. Это только Пашка врет.

— Какая Пашка? — спросил Коля.

— Ах ты, батюшки! — воскликнул дядя Ваня и в волнение даже кепку сдвинул на затылок. — Слова, как воробушки. Что ж, придется рассказать, раз зачин есть.

Он вздохнул, пригладил ладонью бороду и усы:

— Я ведь в лесу жил в услужении у двух бабушек-ягушек. Одна добрая. Машенькой величают. Ласковая, доверчивая. Птички не обидит. Утром проснется, наберет в ведерко водицы и ходит по лесу, поит цветы да слабенькие кустики выхаживает. И все песни поет. А уж сестрица ее, Пашка, настоящая Яга — хитрая, злая, коварная. В ступе по лесу летает, где вредить можно — вредит. Отец их, лесной дух, повелел им вместе жить, и наделил одним волшебством на двоих. Порознь будут — обе могущества лишатся.

Пашка скрежещет зубами, а без Машеньки жить не может. Но вот беда — кроткая Машенька доверчивая. И взяла Пашка верх. Что ни скажет сестре, та верит. Мне-то жалко Машеньку, переживает она за все, что Пашка накуролесит. Сам посуди, что та вытворяла: заблудится прохожий, она его в чащобу заводит и в сухое дерево превращает. Зверье мелкое в страхе держит, а медведя зимой из берлоги выгоняет. А он коли не выспится, известно какой: ходит по лесу, крушит все вокруг.

Говорю я Машеньке, ведь ты злодейке пособляешь. Легче легкого уйти от нее, и все страсти лесному народу кончатся. А она робкая, мол, папенька наказ дал вместе держаться, как же я его ослушаюсь.

Ну, конечно, когда добра и зла в меру, то еще терпимо. А уж если начинает побеждать зло, то лучше разойтись в разные стороны. Она соглашается, плачет, а против сестры идти не хочет. Бесхарактерная…

Дядя Ваня замолкает, долго гладит бороду, кряхтит, качает головой, затем продолжает:

— Ну и прознала Пашка про мои разговоры. Закипела, как горячий самовар. Хотела меня в пенек трухлявый превратить, да Машенька не дала. А я и сам не промах, тоже есть кое-какая волшебная силенка. Стал срамить Пашку на весь лес. Она как услышит, аж подпрыгивает от злости. Но служить стало невозможно. Что ни сделаешь, все не так. Брань от Пашки да досада. Плюнул я и ушел из леса. Теперь вот у вас в садике работаю.

Дядя Ваня ласково посмотрел на Колю и погладил его по голове. Но тот был грустным и смотрел в землю.

— Что с тобой, малыш? — озабоченно заглянул ему в лицо сторож.

— А как же Машенька? — укоризненно спросил мальчик.

Леший судорожно вздохнул, в руках его треснула палочка, которую он строгал:

— Да, вот эта заботушка у меня и осталась. Ох хо-хо!

Ваню уже искала воспитательница — наступила обеденная пора. Леший подмигнул Коле на прощание и палец к губам прижал: молчи, мол. Молчать, конечно, надо. А и кому расскажешь? Ребята в группе не поверят. Вера Николаевна пожалуется маме, что Коля ее своими фантазиями одолел. Поел Коля скучный суп, повалял в пюре котлетку, пострелял компотными косточками в мальчишек и пошел со всеми в спальню. По пути успел выменять за синее стеклышко круглое маленькое зеркальце — хорошо будет солнечные зайчики пускать.

Лег Коля на кровать и стал думать о дяде Ване, о бабе Яге… И вдруг их детсадовская спальня куда-то пропала, и он оказался в глухом лесу…

Тихо кругом, только темные ели качаются и скрипят. В траве краснеют земляничинки, а под ними бегают-суетятся муравьи. Опустился Коля на корточки. Интересно ему стало. Муравей такой малюсенький, а тащит большущую травинку. Другие муравьята ему помогают. Коля нашарил у себя в кармане компотную косточку и положил на муравьиную дорожку. Те сразу облепили ее, бросив свою травинку. Пошевелили муравьи усиками, как будто поговорили друг с другом, и один куда-то побежал. Наверное, за подмогой.

И вдруг Колю по спине что-то больно ударило. Он вскрикнул и оглянулся. Никого. Только ели шумят и где-то высоко птицы переговариваются. Посмотрел Коля себе под ноги и увидел здоровенную еловую шишку. А тут вторая, третья — и все по спине. Отскочил Коля в сторону и задрал голову вверх. А там, на подростке-елочке сидит-раскачивается маленькая старушонка. Нос крючком, волосы лохматые, юбчонка заплатанная. Увидела, что Коля заметил ее, по-разбойничьи свистнула и мигом спустилась вниз. Из-под губы у нее ужасные огромные зубы торчат. А она и лицо сморщила, чтобы страшнее было, и захихикала:

— Что, цыпленок, боисси!

Коля сначала и вправду струсил. Да тут бы любой испугался. Ведь как-никак настоящая баба Яга. А потом оправился и обиженно произнес:

— Никакой я не цыпленок, я Коля.

Баба Яга аж подпрыгнула от удивления, она ждала слез и страха

— Ишь ты, ишь ты какой!

А Коля совсем осмелел. Поднял с земли шишки и по карманам рассовал.

— Ты что это, может, и кидаться будешь? — всплеснула руками баба Яга.

— А что вам можно, а мне нельзя?

Баба Яга снова захихикала, набрала в рот воздуха и с силой выпустила его в сторону елок. Поднялся страшный вихрь. Вокруг все потемнело. Со стонами ломались большие деревья. Их или выворачивало с корнем, или же расщепляло надвое. Когда все утихло, перед Колей предстала страшная просека, усеянная поверженными стволами. Над ней с отчаянными криками метались птицы.

— Что, здорово?! — гордо воскликнула старушонка, хлопая в ладоши. Увидев плачущего Колю, она запрыгала от радости:

— Ага, испугалси! Испугалси!

Коля всхлипывал и тер покрасневшие глаза кулаком. Ему было жалко птиц, у которых погибли птенчики. Он слышал их жалобные крики, и слезы навертывались на глаза сами собой. Чтобы показать этой злой старухе, что он не боится ее, Коля вынул из кармана шишку, запустил ее в бабу Ягу и попал ей прямо в нос.

Баба Яга сморщилась и с удивлением посмотрела на Колю.

— Ты чего это хулиганишь? — сердито закричала она, потирая ушибленное место.

— А вы не будьте злой! — насупился Коля.

— А какой же мне быть? — подбоченилась старуха. — Я родилась Ягой.

— Неправда, — спокойно ответил Коля, вороша ногой траву, — есть и добрые бабы Яги, папа мне про таких сказки читал.

— Много твой папа знает… — ворчливо отозвалась баба

Яга и прилепила к носу сорванный листок с дерева.

— Мой папа никогда не врет! — воскликнул Коля, покраснев.

Старушонка забормотала непонятные слова и закрутилась на одном месте. Вспыхнуло пламя, исчезли поваленные деревья, и возникла избушка на курьих ножках. Дверь избушки со скрипом отворилась, и на порог вышла очень похожая на бабу Ягу старушка, но только волосы у нее были причесаны, платье опрятное и сама она не казалась такой страшной.

— Вот, сестрица, озорника пымала, — показала злая баба Яга пальцем на Колю. — Глянь, как он меня разукрасил.

И она сняла с носа листок. Аккуратная Яга осмотрела царапину, укоризненно покачала головой. Коля попытался все объяснить, но злая Яга притопнула ногой, прищелкнула пальцами, и у Коли вдруг куда-то пропал голос. Он лишь раз что-то мыкнул. Злая Яга закричала с притворной обидой:

— Гляди, гляди, он еще и дразнится!

Аккуратная Яга отвернулась от Коли и сочувственно подула сестре на нос. Та совсем воодушевилась:

— Давай его накажем, посадим в подполье к крысам.

Аккуратная Яга согласно кивнула головой. Злая Яга снова забормотала что-то непонятное, и Коля вмиг оказался в подполье. Из щелей едва просачивался свет, но постепенно глаза привыкли к темноте. Коля разглядел очертанья ящиков, бочек. Сам он сидел на небольшой скамейке. Сначала было тихо, но потом что-то зашуршало в углу. Коля вспомнил про крыс, и во рту у него стало сухо. Он нащупал в карманах оставшиеся шишки. Шуршание приближалось. Коля забрался на скамейку с ногами. И тут наверху раздались шаги. Загремела крышка, открылся люк, и вниз сползла железная лесенка. В проем заглянула аккуратная Яга:

— Вылезай, сыночек, вылезай.

Коля недоверчиво посмотрел вверх и увидел освещенное керосиновой лампой лицо, совсем не злое, а заботливое и жалостное. Такое, как у его бабушки.

Яга провела Колю в горницу. Там стоял огромный потемневший дощатый стол. Вокруг него лавки. В углу росли грибы. По стенам пробивался мох. Пахло сыростью. Яга пригласила Колю за стол. Он взобрался на лавку, свесил ноги и положил локти на гладкую доску. Стол был пуст.

Яга села напротив и улыбнулась:

— Скажи, что ты любишь есть?

Коля удивленно заморгал, наморщил лоб и стал перечислять:

— Апельсины, груши, халву, лимонад, пирожные…

Яга шлепнула ладонью по столу, и тут же перед Колей появились вазы с оранжевыми апельсинами, большими желтыми грушами, разнообразными пирожными. Между тарелками высились бутылки с лимонадом. Коля даже рот открыл от изумления… Все было очень красиво.

— Кушай, — ласково потчевала его старушка.

— Спасибо, — вежливо ответил Коля. Взял одну грушу и еле-еле смог ее одолеть.

— Что, разве невкусные? — расстроилась баба Яга.

— Вкусные. Просто я недавно обедал, — признался Коля.

— Ах, вон что… — Яга прищелкнула пальцами. И в тот же миг Коля почувствовал такой голод и жажду, будто целую неделю не пил и не ел. Апельсиновой кожуры накопилась уже целая горка, а Коля чистил и чистил новые плоды. Ему было не по себе, но руки работали, не останавливаясь, а рот сам открывался и закрывался, и челюсти двигались. Когда со всей пищей на столе было покончено, руки и рот снова стали слушаться Колю.

Баба Яга смахнула мусор со стола, и все куда-то пропало.

Она удобно устроилась на лавке и спросила Колю:

— А ты очень смелый?

— Не знаю, — засмущался он, – я пауков боюсь, – и, вспомнив про погреб, добавил, — и крыс, наверное.

— Нет, ты смелый, — сказала баба Яга убежденно, — ты, вон, сестрицу не испугался, а она ведь знаешь какая вредная? Она тебя могла во что-нибудь превратить…

Коля подумал: ведь и правда, за царапину на носу злая Яга могла страшно отомстить ему. Сердце его тут же упало.

— А ты не расстраивайся, — сказала аккуратная Яга, подрезая свои ноготочки ножничками и будто поняв его опасения, — раз она тебя сразу во что-то не превратила, теперь и подавно не сделает этого. Ты ей для чего-то нужен. Да и я не дам тебя в обиду.

Коля немного успокоился и, вспомнив дяди Ванин рассказ, спросил аккуратную Ягу:

— А вас Машенькой зовут?

Яга подняла голову и удивленно посмотрела на Колю:

— Откуда ты знаешь?

— Мне про вас Леший рассказал.

Машенька обрадовалась и стала расспрашивать про дядю Ваню. От этой ее радости по комнате стали летать разноцветные бабочки, запахло душистыми цветами и медом.

— А я уж было совсем загрустила. Одна да одна, — говорила Машенька, – мне ведь леший тоже советовал от сестрицы уйти. Да куда я пойду — некуда. Я и сестрицу жалею, и зверюшек, которых она обижает. И что делать, не знаю.

В это время в окошко постучала невесть откуда взявшаяся сорока и тревожно затараторила:

— Пашка идет! Пашка идет!

Машенька засуетилась, заволновалась. Вскочил с лавки и Коля да споткнулся и упал. Выкатилось из кармана выменянное зеркальце, упало и раскололось на кусочки. Собрала Машенька осколки на ладонь, накрыла другой ладонью, и зеркальце вновь стало целым. Посадила она в него волшебный луч, чтобы крыс отпугивать, и отправила Колю опять в подполье.

Долго ли коротко ли опять загремел люк, и в подполье залезла сама Яга Пашка. Она кряхтела, хихикала, притопывала. Увидев Колю целехоньким и здоровехоньким, рассердилась:

— Почему это тебя крысы еще не съели? Что-то они совсем заленились. Вот я им! — грозно крикнула она и хлопнула в ладоши. По земле зажурчала вода и полилась в крысиные норы. Послышался жалобный писк. Старушонка запрыгала от радости:

— Здорово я придумала? Ха-ха-ха. Пусть покупаются

Хотя Коля и боялся крыс, но ему их стало жалко. А Пашка, не догадываясь о Колиных чувствах, уселась напротив него на чурбачок, подперла голову кулаком и сказала с притворной грустью:

— Бедная я, бедная. Знал бы ты, как одной мне тоскливо. Ой, как хочется товарища! Сестрица меня не понимает, да и боязливая она. Одной приходится в лесу дела вершить. А меня все обижают, ругают. Хоть бы один похвалил. А ведь как стараюсь…

Яга Пашка сморщила горестно лицо, выдавила слезинку, потом вся подалась к Коле и зашептала:

— Иди ко мне в товарищи. Смелый ты, я таких люблю.

Пашка радостно заерзала и доверительно дотронулась до Колиной руки.

— Давай, а? Я сделаю тебя царем леса. Все звери будут кланяться твоему величеству, а ты их будешь наказывать…

Коля отдернул руку и отвернулся. Яга Пашка заскрежетала зубами и быстро-быстро защелкала пальцами. От этого по всему подполью разлетелись маленькие шипящие молнии. Но потом она успокоилась и, веря еще в свой успех, сказала:

— Подумай, подумай, а не то… — Яга тяжело устрашающе задышала, — превращу тебя в лесную корягу.

С этими словами она, кряхтя, полезла по железной лесенке наверх. Снова в подполье стало темно. Коля вынул зеркальце, чтобы от волшебного Машенькиного лучика стало светлее, а из зеркальца на него глянула сама Машенька:

— Я все слышала, — сказала она тихо.

— Ну и что мне делать? — воскликнул Коля, крепко сжав зеркальце. Машенька улыбнулась:

— Соглашайся пока быть царем, но только добрым. Поняла я сестру. Если ты поможешь ей сделать хоть одно злое дело, то я лишаюсь волшебства, а она навсегда становится волшебницей. Тогда всему лесу погибель…

Скоро пришла за ответом Яга Пашка. Получив согласие, обрадовалась и повела Колю в неожиданно выросший около избушки красивый дворец с золочеными башенками, с хрустальными лесенками и мраморными колоннами. Пол тронного зала дворца был застелен огромными медвежьими шкурами. По стенам расставлены чучела диковинных птиц. Посреди зала на полосатой леопардовой шкуре стоял чудесный резной трон, а около него в ошейниках и на цепях сидели черные грациозные пантеры. Глаза их были грустными.

Яга Пашка торжественно произнесла:

— Ваше величество, юный лесной царь, говорите Ваше первое желание. Я исполню его, чего бы мне это ни стоило.

Коля сказал твердо:

— Я хочу, чтобы все чучела и шкуры превратились в живых зверей и птиц и перенеслись бы в свои леса. Пусть получат волю и пантеры.

Яга Пашка в досаде притопнула ногой, сверкнула злым взглядом, но делать нечего: раз поклялась, надо исполнять клятву.

Все чучела и пантеры пропали, будто их и не бывало, а Пашка села на пол около трона и горестно вздохнула:

— Плохо начинаешь, Ваше Величество.

Потом, видимо, что-то придумала, повеселела и нетерпеливо заговорила:

— Повели, чтобы все дупла и норы звериные замазать глиной и законопатить.

— А зачем? — строго спросил Коля.

— Зачем, зачем, да просто так, — раздраженно проворчала Пашка, — то-то зверюшки попищат… Посмотрим, поразвлекаемся.

Коля хотел рассердиться, но вспомнил, что с Ягой Пашкой надо вести себя по-хитрому. Он медленно взошел на трон, уселся, наморщил лоб, будто бы в великой думе. Пашка смотрела на него ожидающе. Он, не спеша, промолвил:

— Подумаем.

Яга затопала ногами, зашипела:

— Когда не надо, то быстро думаешь.

Но в эту минуту двери тронного зала распахнулись, выскочил большой серый заяц и дробно застучал в барабан. Коля вздрогнул от неожиданности:

— Что такое?

Все еще недовольная Пашка пробурчала:

— Это значит, что звери идут к тебе за судом и советом.

Коля растерянно заморгал:

— Но ведь я маленький, я ничего не знаю.

И он беспомощно взглянул на Пашку. А та встрепенулась, потерла ладони:

— А ты не бойся, я помогу.

Коля подумал, что Пашка хоть и злюка, но все-таки взрослая. Она может дать совет. И тут в зал вошла, уверенно и горделиво, лисица в богатой модной шубке, а за ней скакала взъерошенная, испуганная белочка. Обе они поклонились Коле, и лисица начала вкрадчивым сладким голосом:

— Ваше величество, защитите меня, сироту. Моя нора в орешнике, значит, и орешник мой. А эта воровка, — кивнула лисица на белочку, — все мои орехи утащила, себе в дупло запрятала и даже платить за них не хочет.

— Ваше величество, — заплакала белочка, мне нечем платить, а надо к зиме готовиться. А лисице все равно орехи не нужны, она их не ест. Они высохнут и никому не достанутся, а мои бельчата умрут с голода.

— Ишь ты, ишь ты какая, — зашипела лисица, — а вдруг я захочу орешков? Не ела, не ела да вдруг стану есть.

Яга Пашка потянулась к Колиному уху и громко зашептала:

— Тут и думать нечего. Положено платить, пускай своими бельчатами и расплачивается. Лисе они понравятся.

Услышала это белочка, еще пуще разрыдалась. А лисица облизнулась.

— Но это несправедливо! – гневно воскликнул Коля.

Тут закрутилась Баба Яга, как юла, быстро-быстро, дворец и звери пропали, и они оказались снова на той поляне, где и встретились.

— Плохой ты царь! — закричала Пашка, топая ногами и страшно вращая зрачками. — Не хочу я такого! Лучше я тебя в корягу лесную превращу.

— А ты злюка! Правду про тебя Леший сказал, – выкрикнул бесстрашно Коля.

— Ле-е-ший! — остолбенела от изумления Пашка. — Это он тебе голову замутил? Я с ним расправлюсь. Поплачет, поплачет, злодей. Где он, отвечай? — замахала кулаками Яга Пашка, и от нее даже дым пошел.

— Ни за что не скажу, — твердо ответил Коля.

— Ах, так! — Пашка защелкала пальцами, забормотала какие-то заклинания…

В этот момент Коля снова очутился на своей кровати в садике. Он протер глаза, откинул одеяло, сел и подумал, что все это ему приснилось. Но тут Коля увидел на подушке маленькое зеркальце. Он взглянул в него. Оттуда улыбалась ему Яга Машенька. Коля улыбнулся в ответ и даже подмигнул ей. И вдруг услышал ехидный голосок соседа по койкам Сережки Сидорова:

— Колька-девчонка! Колька-девчонка! В зеркало смотрится, а-а-а!

Сережка высунул язык и заплясал на своей кровати. Он размахивал руками, и тесемка сползла с плеча, одеяло на постели сбилось в комок. Кровать скрипела. Другие пацаны поддержали Сережку. Они тоже плясали на своих кроватях и тоже орали дикими голосами: «Колька-девчонка!»

Коля растерялся. В глазах его показались слезы. А Сережка вытаращил в притворном ужасе глаза и, указывая пальцем на Колю, завопил:

— А у него косичка растет, ха-а!

Уж этого Коля никак не смог выдержать. Он очутился на Сережкиной кровати, стал колошматить его кулаками, кусать за голые ноги. Сережка тоже не остался в долгу. Присоединились другие мальчишки. В общем, произошла великая битва, результатом которой были разорванные пододеяльники и расквашенные носы.

Вечером Коля с опущенной головой стоял у папиного стола и ждал, когда тот закончит печатать какую-то срочную работу. Машинка заливалась вовсю. Радуется, наверное, что папа будет ругать и что у меня синяк на лбу, с обидой думал Коля и, переступая с ноги на ногу, выковыривал ногтем из щели у ножки стола запекшуюся краску.

Наконец папа вынул из машинки последний отпечатанный лист, строго посмотрел на Колю и непривычно ледяным голосом сказал:

— Ну что же, молодой человек, выкладывай все начистоту.

Коля шмыгнул носом, наклонился, почесал коленку, наконец, поднял глаза на отца.

— Пап, — осторожно спросил он, – а ты никому не расскажешь?

— Смотря что, — ответил отец, удивленно посмотрев на сына.

— У меня сначала секрет, — тихо промолвил Коля и добавил, — чужой секрет.

— А чужие секреты порядочные люди другим не открывают, — строго посмотрел папа Коле в глаза.

— Но без этого секрета будет непонятно, — совсем отчаялся мальчик.

Отец смягчился и, помолчав, сказал:

— Ну, хорошо, обещаю, что никому не проболтаюсь.

И Коля рассказал все честно, ничего не преуменьшая и не прибавляя. Отец выслушал и задумался. Его глаза уже смотрели по-доброму.

— Да-а, — сказал он, барабаня пальцами по столу, — тут есть над, чем подумать. В драке ты, конечно, не виноват. Ты защищал свою честь. А это для мужчины очень важно.

Коле было приятно слушать папины слова, и он торжествующе посмотрел на притихшую пишущую машинку. Вот так-то!

Долго не мог уснуть Коля этой ночью. Смотрел в окно на звезды, на рогатый месяц и думал о том, что-то поделывают сейчас дядя Ваня и яга Машенька. Неужто Леший всегда будет прятаться от злой Яги, а добрая Машенька не сможет заставить сестру не совершать злые дела. Даже папа, который все-все на свете знает, не смог ответить на этот вопрос.

Смотрел-смотрел Коля на звезды, но они стали расплываться, превращаясь в белесое облачко, и в полудреме слышал он, как в папиной комнате неожиданно застрекотала пишущая машинка. Почему она не спит, подумал Коля, и сам уснул.

Следующий день был пасмурным, дождливым, скучным. На прогулку не выпускали. Ребята сидели за столом и лепили из пластилина фигурки животных. Коле хотелось пойти к дяде Ване и рассказать о своих приключениях, но разве уйдешь. Воспитательница Вера Николаевна ходила от стола к столу и сердито поглядывала на Колю. А он без конца катал в ладонях пластилиновый шарик — ничего не хотелось лепить. У других ребят и медвежата получались, и зайцы, и человечки, и каждого воспитательница хвалила. Наконец она не выдержала и подошла к Коле и спросила, нахмурив брови:

— Ты, почему не работаешь?

— А я уже слепил, — невинно ответил Коля.

— Что же? — Вера Николаевна сердито поджала губы.

— Колобок, — Коля протянул воспитательнице на ладошке желтый шарик.

— Ко-ло-бок! — растерялась Вера Николаевна и вдруг улыбнулась. — А и вправду красивый!

Она его взяла у Коли, а ребятам предложила:

— Давайте поиграем в сказку «Колобок». Медведь и заяц у нас уже есть, а лису Любочка Коншина заканчивает. Поиграем, а потом малышам из ясельной группы покажем кукольный театр.

Ребята радостно закричали:

— Давайте!

И тут дверь отворилась, и вошла незнакомая сутуловатая женщина в плаще и с черной сумочкой. От ее туфель на полу оставались мокрые следы. У ней были ярко накрашены губы, волосы убраны под берет. На крупном носу наклеен пластырь.

Женщина быстро оглядела ребят, на миг, задержав взгляд на Коле, и произнесла хрипловато, обращаясь к Вере Николаевне:

— Я представительница родительского комитета.

Сказала и уселась на свободный стул у окна. Вера Николаевна, искоса поглядывая на нежданную гостью, стала объяснять ребятам, что должны говорить колобок, медведь, заяц, лиса… Коля почти не слушал воспитательницу, а исподлобья посматривал на незнакомку и ему казалось, что где-то он ее уже видел. А та ерзала на стуле, хмурила брови. Потом встала, с грохотом отодвинув стул, что-то тихо сказала Вере Николаевне и вышла из комнаты.

Воспитательница объявила ребятам, что ненадолго уйдет и пусть они немного поиграют сами. Коля выскользнул из комнаты вслед за Верой Николаевной и на цыпочках пошел по коридору. За дверью комнаты, куда вошла воспитательница, он услышал громкий голос незнакомки. Дверь была приоткрыта. Коля прижался к прохладной стене и замер.

— Я повторяю, — звучал противный хрипловатый голос, — у вас мне все понравилось, кроме этого сторожа. Разве вы не понимаете, что у детей от его страшного вида неврозы будут приключаться?! — и добавила возмущенно. — Это же леший какой-то!

— Что вы, что вы, он очень добрый, — послышался голос одной из воспитательниц.

— Нет-нет, я решительно против. Неужто вы не можете найти кого-нибудь поприличнее? Заставьте его хотя бы побриться и подстричься! — неожиданно очень знакомо хихикнула женщина.

И Коля узнал ее. Он рванул на себя дверь и вбежал в комнату, красный и взволнованный:

— Дядю Ваню мы вам не дадим! А вы баба Яга. И на носу у вас царапина от шишки еловой!

Все воспитатели вскочили с мест, а представительница с неожиданной резвостью запрыгнула на стул и завизжала:

— Уберите от меня этого хулигана!

Потом громко с издевкой добавила:

— Я же говорю, что дети у вас нервные, видите, бредят бабами ягами.

И она боязливо потрогала свой нос с наклеенным пластырем. Коля, не ожидая, когда воспитатели опомнятся, выскочил из комнаты и со всех ног побежал искать дядю Ваню. Но Лешего не было ни во дворе, ни в саду. На двери его комнатенки висел замок. Совсем отчаялся мальчик. Сел на лавочку под окошком и заплакал. Он размазывал слезы кулаком, а они все лились и лились. Солнце, которое вылезло из-под тучки, сквозь слезы дробилось в несколько светящихся шаров, деревья расплывались и ходили ходуном.

Ну откуда Пашка узнала, что леший работает в их саду, горестно думал Коля. И вдруг сердце у него упало. Он все понял. Не зря вчера ночью стрекотала машинка. Ведь она подслушала его рассказ папе и ночью отпечатала Пашке телеграмму. Значит она, и Коля вместе с ней предатели!

Мальчик залился слезами пуще прежнего, и вдруг услышал над собой знакомый голос:

— Кто тебя обидел, малыш?

Коля поднял голову и увидел дядю Ваню в пиджаке и с сумкой в руке. Глотая слезы и всхлипывая, Коля все рассказал Лешему.

Дядя Ваня погладил его по голове и усмехнулся в усы:

— А Ягу Пашку я не боюсь. Ничего не сделает она мне. Главное, чтобы Машенька ушла от нее. Зло без поддержки быстро умирает.

Дядя Ваня сел перед Колей на корточки и вынул из кармана фигурку, которую вчера вырезал. Это был маленький леший. Он вложил его Коле в ладонь:

— Это тебе за смелость и доброту.

А на следующий день в садик поступила работать новая нянечка. Звали ее тетя Маша. У нее были такие же глаза и такая же улыбка, как и у яги Машеньки. Ничего не стал спрашивать у нее Коля. Он понял, что уж теперь яга Пашка потеряла злую власть над лесным народом.